По ту сторону грёз
В идейном и литературном соавторстве
с Екатериной Патрушевой.
Дэйв не спеша шёл по пустынным улицам города, почему-то даже не задумываясь об отсутствии на них каких-либо признаков жизни. По лужам барабанил нудный дождь, покрывший мутной пеленой на фоне неярких фонарей все зримое пространство вокруг, создавая атмосферу какой-то загадочности и неопределенности. Постепенно сгущалась ночь, как будто там, наверху, за налитыми свинцом тучами, кто-то медленно простирал над землей свою незримую длань, мешая несущему радость и умиротворение свету проникать на распростертые к нему навстречу ладони...
Но на них, как и на поднятое лицо, опускался лишь ниспадающий поток необъятной серости и воды, и от этого непонятное беспокойство внутри только сильнее впивалось своими корнями в душу. Все его мысли перемешались в комок, и как он не пытался, он не мог собрать их в нечто цельное и осознанное. Затем бьющиеся о землю капли вместе с мыслями в голове резко утихли, и Дэйв, поддавшись внезапному порыву и замерев, устремил свой взгляд перед собой. Перед ним у дороги стояла маленькая девочка в одетом совсем не по погоде летнем бордовом платьице. Мокрые светлые волосы облепили ее шею и розовые щеки, а ее внимательный взгляд был направлен прямо на него. Все остальное отдалилось, ушло на задний план, потеряло всю свою значимость. Её образ был настолько беззаботный и трепетный, что ему захотелось поделиться с ней всем своим оставшимся теплом. Однако, как только он попытался сделать шаг вперед, она мигом сорвалась с места, будто вспорхнувшая с листа бабочка, и скрылась за углом, пока он еще даже не успел сокрушенно расстроиться своей потере.
***
Оборвавшись на пустом месте, этот сон закончился, и Дэйв открыл глаза. Почему он постоянно так резко прерывается, и такое чувство, что его будит падение на землю с большой высоты? Его никак не отпускало ощущение, что этот сон повторяется каждую ночь, и что запоминает он лишь его малую часть. Но как Дэйв не пытался вспомнить остальное – у него ничего не выходило.
На вопрос психолога, когда это все началось, он с неуверенностью отвечал, что это длилось уже около года, хотя, может быть и больше. Но частые визиты к психологу особых результатов не давали. Наверное, после этих сеансов еще больше развивалось чувство недоверия и непонимания со стороны абсолютно всех вокруг.
Мужчина с дипломом психолога почему-то всегда задавал ему несколько вопросов: «Что вы ощущаете?», и «Как вы себя при этом чувствуете?», а потом задумчиво смотрел в сторону, пододвигал очки на переносицу, делая вид, что действительно заинтересован данной аномалией. И всегда обещал, что постарается разобраться с его проблемой. Вот так и закончились попытки Дэйва разобраться с происходящим с помощью психоанализа.
«В чем проблема?» – продолжал думать Дэйв. Его никогда не мучили детские травмы, да и до тяжелой жизни ему было далеко. Ему было всего 24 года, и никаких комплексов ему испытывать не приходилось. К тому же, он вполне был удовлетворен своей внешностью, хотя утренняя щетина его угнетала, и ему казалось, что сейчас он мог вполне сойти за безнадежного бродягу. Помятая футболка только дополняла этот образ. Но Дэйва это не слишком волновало, как и то, что он, собираясь на встречу со своей подругой Мишель, бродил по дому в уличных туфлях. Все равно в итоге он будет выглядеть замечательно, по крайней мере, так почти всегда считали окружающие его девушки.
***
Выйдя из дома, Дэйв направился прямиком к метро. Машины у него не было, да и он не особо её хотел, с этим городом, переполненным пробками с раннего утра и до позднего вечера. Проехав пару станций от центра в сторону севера, он направился к дому Мишель, вверх по тихой улочке вдоль парка, где они раньше проводили столько времени вместе. Раньше – но не сейчас. И причиной тому был именно он. Теперь, по мановению непонятно откуда нахлынувших желаний, он пытался отдаляться от нее по поводу и без него, придумывая, порою, самые глупые причины для того, чтобы с ней не встретиться. Возможно потому, что присутствие такой близкой подруги отпугивало других дам. Возможно и потому, что, как ему подсказывал какой-то чужой и холодный голос внутри, он от нее устал. Хотя его вторая, светлая половина, тут же вступала в спор и восклицала, что Мишель – самая хорошая и добрая на свете, никогда своими действиями и словами не причиняла ему зла, и это просто невозможно.
Однако дилемма со временем никуда не уходила, и с ним всегда оставалось колкое чувство, что он поступает неправильно, и нужно что-то менять. Погруженный в эти противоречивые мысли, он подошел к серому и неприглядному пятиэтажному зданию – её дому. Здесь было выгодно и недорого – правда, не без помощи родителей – снимать небольшую студию, хотя и район был вовсе не из бедных. Поднявшись на третий этаж, он постучал в дверь номер «9», которая через мгновение распахнулась.
– Привет, Дэйв!!! – воскликнула милая худенькая девушка небольшого роста, с длинными русыми волосами, накинувшись ему прямо на шею, пока тот даже не успел произнести ни слова. – Так долго не виделись, я очень скучала!
– Здравствуй, Мишель, – улыбнувшись, ответил он, и начал окидывать взглядом сразу бросившийся в глаза беспорядок вокруг. – Готовишься к очередной выставке?
– О да, все именно так! – сказала она, деловито засовывая руки в карманы и пропуская его вовнутрь. – И на этот раз все и вправду серьезно. Галерея Данстара! Мне просто чудом досталось место на выставке. Вот он, шанс! Его-то я точно не упущу!
В комнате царил полнейший хаос, гордо именуемый ею «творческим беспорядком». Повсюду на полу и стенах были разлиты краски, вразброс валялись порою перевернутые вверх ногами или набок картины, которые она судорожно пыталась отобрать на ограниченную по количеству работ выставку. В целом, здесь мало что поменялось за те пару лет, что они были знакомы. Самый же первый день знакомства Дэйв помнил очень чётко, и часто его вспоминал. Он прогуливался по парку с фотоаппаратом, увлеченно занятый фотографированием всего подряд, и затем подобрался к самому его центру, где находилось живописное в ту тёплую летнюю пору озеро. Мишель он поначалу даже не заметил, до тех пор, пока не услышал ее возмущенный голосок, требующий отойти и не мешать ей рисовать пейзаж. Удивленно повернувшись и отойдя в сторону, он подошел, чтобы воочию посмотреть её творение, и оно было действительно прекрасно – совсем не по ее молодому возрасту. Однако, уловив её любопытный и тоже оценивающий взгляд, он растерялся. Не сумев выразить все накопившиеся эмоции, Дэйв не придумал ничего умнее, кроме как похвалить удачно получившегося на озере гуся. Мишель, тут же став темнее тучи, оскорблено заметила, что это не гусь, а лебедь, и секунду подумав, добавила, что в солнечный полдень фотографируют только ничего не смыслящие дилетанты. Её обида была настолько чиста и неприкрыта, что Дэйв, ни капли не смутившись, звонко рассмеялся, и кинулся просить прощения. Между ними завязался разговор, который вылился затем уже во столько времени совместной радости и печали, смеха и горя, впечатлений и приключений.
Время все шло, а Дэйв никак не мог придумать причину, почему они с Мишель не стали ближе за все это время. Наверное, он думал, что впереди у него еще много времени, и она будет рядом с ним и в тот момент, когда ему захочется отдохнуть от глупых и красивых женщин. На самом деле, такого момента ждала и Мишель. Но она только маскировала свои тайные послания под слоем масляных красок, разбавляя их не вполне удачными попытками найти кого-то стоящего на стороне. А он, в свою очередь, не делал в определяющих моментах того единственного и нужного шага навстречу, когда все могло перемениться и вмиг стать иначе.
Однако что бы Мишель ни делала, она никак не могла взять себя в руки, когда Дэйва не было рядом на ее выставках. Ей казалось, что она одна, словно хрупкий парусник в море, а посередине огромные скалы. Она боялась сказать что-то или сделать лишнее, чтобы не разбиться о них. Все работы в тот момент казались не ее детищем, она их боялась, и не могла их как следует описать.
Да и как она могла чувствовать себя уверенней, если тот единственный, кто всегда ее мог успокоить и своей твердостью в голосе привести ее в чувство, так и не появлялся? И все снова летело в пропасть. Поэтому все последующие разы она обязательно звала его с собой, а он, вне зависимости от своих дел, настроения и даже состояния здоровья, всегда шел ей навстречу, потому что искренне верил, что из её таланта действительно может что-то получиться. Зачастую критики не находили должной импрессии в ее работах, и связано это было скорее не с их качеством, а с количеством уделяемого им внимания, на фоне других более выдающихся и признанных творцов. Но Дэйв всегда был рядом, и в нужный момент вселял в нее необходимую уверенность, и тогда Мишель будто бы сбрасывала с себя нахлынувшее увядание, расцветая, как весенний цветок. Ей снова хотелось творить, и она снова бралась за кисточку, и в каждом мазке краски передавала свои чувства.
Так было и в этот раз, когда ее навестил Дэйв. Мишель готовилась к новой выставке, и снова надеялась, что он придет. Тем более что в этот раз у Дэйва не намечалось никаких неотложных дел, а это было гарантией его появления на столь важном для девушки мероприятии.
– Ничего, что я зайду в обуви? – спросил Дэйв, уверенный, что еще сильнее здесь что-либо испачкать уже невозможно, и не дожидаясь ответа, вошел в комнату.
– Нет, что ты, тут и так беспредел!
Наверное, думала Мишель, видеть такое забавнее, чем скучные серые стены и потолки, как в большинстве квартир этого дома. В ее комнате находилось другое пространство, и она гордилась этим.
– Я сделаю тебе кофе! – крикнула Мишель, убегая на кухню.
Дэйв хотел присесть, но заметил, что единственный стул в комнате тоже был в разноцветной палитре. Тогда он взял со стола бумагу, и, постелив ее на стул, сел и начал рассматривать картины. Он знал, что мало кто может рисовать так же, хоть и подходил к данному вопросу скорее с сентиментальной стороны, опираясь на возникающие в первые же моменты чувства и эмоции, а не с профессиональной точки зрения, в которой он смыслил не так уж и много.
Переводя взгляд с одной картины на другую, он увидел наконец ту, что стояла в отличие от других ровно, на подставке, особняком по центру, и невольно начал в нее всматриваться, не в силах отвести взгляд. Угол картины как будто освещало божественное сияние – полная луна – умело созданная композиция художника. Нежно, как шелковый плед, на мир вокруг опустились искусственные сумерки. Не смотря на вроде бы как еще раннее время, небо было в россыпи невероятных по размеру звезд.
Звёзды… Они были такими магическими и завораживающими, особенно для жителей подобных городов, огни которых почти полностью перебивали их яркое сияние на небе, оставляя для любования лишь считанные единицы.
Посередине, на скамейке, сидела обнимающаяся пара. От картины веяло свежестью, а легкие и небольшие облака напоминали сахарную вату родом из детства. Райский образ дополняло маленькое озеро и небольшой холм позади, на котором горел небольшой костер. Какая идиллия была воссоздана на этой картине!
Мишель вернулась в комнату, по пути немного разлив кофе. Поставив чашку на стол, она принялась вытирать разлитый напиток.
– Интересная картина! – обратился к ней Дэйв. Пожалуй, самая интересная из всех, что я у тебя видел! Что побудило тебя нарисовать ее?
Мишель бросила вытирать лужу, выпрямилась, и заметно занервничала.
– Я назвала её «Озеро грёз», – держась обеими руками за полотенце и волнуясь, как школьница у доски, тихо произнесла она. – Она – моя главная надежда на выставке, и это… Ну… В общем, это будущий подарок тебе.
– Правда?.. – искренне восхитившись, тоже еле из себя выдавил Дэйв. – Это нечто невообразимое! Я же с тобой вовек не смогу расплатиться, за такой-то шедевр! Спасибо, Ми! – вскакивая, сказал он, нежно ее обнимая и целуя в щеку.
Мишель промолчала, смущенно улыбаясь, хоть она и была сильно польщена. Она передала ему кофе, и продолжила с усердием натирать до блеска место, где только что его пролила, будто это не было лишь мелкой частицей царящего вокруг беспорядка.
А про себя она благодарила всевышнего за то, что Дэйв не спросил, что же эта за парочка на берегу озера. Когда-нибудь, в очередной раз подумала она. Когда-нибудь.
***
После того, как Дэйв пересмотрел все картины, выставив им твёрдое «отлично», и Мишель в очередной, наверное, уже десятый раз повторила, что его присутствие на выставке – катастрофически обязательный атрибут сего действа, он счел, что было бы невежливо оставаться – ей предстояло еще много работы.
Выйдя на улицу, Дэйв направился в сторону дома. Погода по-прежнему не радовала – наличие падающей влаги с неба немного портило настроение. Чтобы хоть немного избежать дождя, Дэйв свернул на тротуар, чтоб пройтись под деревьями.
На улице почти не было людей, что было вполне понятно – не у кого не появлялось желания в прохладную погоду гулять под дождем. Поэтому внимание Дэйва сразу же привлекла молодая женщина, безуспешно пытающаяся поймать такси. На лице у нее была маска раздраженности – капли дождя стекали по ее нежным щекам, а белокурые длинные волосы стали почти совсем мокрыми. Одной рукой она пыталась остановить такси, другая еле удерживала множество пакетов, которые вот-вот могли выскользнуть из ее тонких пальчиков. Хмурый как небо над ней образ довершало покусывание губы, что точно говорило об одном – молодая леди злится.
Дэйва позабавил образ персоны, тщетно пытающейся поймать авто, и он решил помочь ей добраться домой. Быстро перешагнув на другую сторону улицы, он оказался рядом с незнакомкой, которая сейчас казалась еще более очаровательной. Взгляд её больших глаз был крайне снисходительным, но Дэйв заговорил с ней:
– Прошу прощения, я заметил, как вы пытаетесь поймать такси. Мне кажется, было бы правильнее перейти на другую сторону улицы, сюда они почти не заезжают.
– Вот оно что. А я думала, в вашем городе просто-напросто серьезные проблемы с транспортом! – язвительно ответила девушка.
Посмотрев по сторонам, и убрав мокрую прядь со лба, она добавила уже другим тоном:
– Но, спасибо за дельный совет. Мне было бы неудобно просить незнакомого человека, но может быть, вы поможете мне добраться до гостиницы, где я остановилась?
– С радостью. Я не могу не помочь вам. Вы же промокли вдвое больше меня! Ваши обновки лучше доверить на минуту мне, – улыбнувшись, сказал Дэйв.
С этими словами они направились на другую сторону улицы. Дождь по-прежнему не прекращался, но был уже не так мерзок, как пять минут назад. «Интересно, – подумал Дэйв. – Смог бы я пройти мимо, если бы на месте этой девушки оказался некто другой?» Он не мог ответить на этот вопрос, но прекрасно осознавал, как было приятно помогать именно ей.
Дэйв без проблем остановил такси, и приказал шоферу: «Гранд Хиллс».
Оказавшись уже в салоне такси, Дэйв решил поинтересоваться:
– Я так понимаю, вы тут не живете? Вы, наверное, проклинали наши улицы, когда я вас заметил!
– О, да! Я была действительно рассержена. Этот город встретил меня не совсем приветливо. Не хочу показаться заносчивой, правда. Но сюда я приехала исключительно в деловых целях!
– У вас здесь свой бизнес?
– Нет, я работаю телеведущей. Наша студия временно переместилась, и вот я здесь, хотя и ненадолго. Ах, простите, я же не представилась! Элеонор Доусон.
Наверное, каждый раз, произнося свое имя и фамилию, Элеонор чувствовала некую гордость, потому что чаще всего люди узнавали ее и восклицали: «Да это та самая Элеонор Доусон, телеведущая на моем любимом канале!». Дальше сыпалось море комплиментов и хвалебных речей, которые были временами то приятны, то раздражительны.
Но Дэйв, к счастью, или же к сожалению, очень редко смотрел телевизор, и имя Элеонор Доусон ему ничего не сказало. Это же обстоятельство подарило ему драгоценную непредвзятость – вещь, порою, крайне необходимую. Поэтому он просто представился:
– Меня зовут Дэйв. Очень рад знакомству, Элеонор. А вы, наверное, приехали оттуда, где всегда хорошая погода?
– Почему вы так решили?
– Я не заметил при вас зонта, хотя дождь не прекращается уже вторые сутки.
– Но вы же тоже были без него!
– А я его не ношу. Не скажу, что мне нравится дождь, просто не люблю прятаться от него под зонтом.
– Вот и я поэтому же! – с улыбкой ответила Элеонор.
После этого непродолжительного разговора такси прибыло к пункту назначения. Водитель остановился, и Дэйв помог девушке выбраться из машины.
– Я понимаю, в этом городе сложно заблудиться, но все именно так бы и произошло, если бы не вы, – сказала Элеонор, забирая пакеты у Дэйва. – Сейчас же пределом моих мечтаний становиться простая горячая ванна и чашка кофе.
Дэйв осознавал, что эта необычная встреча необратимо подходит к своему концу, однако медленно наползающая тоска внутри давала понять, что он этого крайне не желает. Мысли в голове молниеносно начали проноситься из стороны в сторону, и он заговорил, еще сам не успев понять, что делает:
– Горячая ванна никуда не убежит, а дождь, к тому же, ничуть не уменьшил вашей привлекательности. Может быть, лучше согреемся чем-то крепким в баре? Если вас, конечно, не смущает наш промокший до нитки вид. Но как по мне – это чертовски романтично!
Элеонор улыбнулась, задумчиво посмотрев на холл гостиной и застыв, будто бы делая непростой выбор, но спустя мгновение её глаза наполнились уверенностью, и повернувшись, она ответила:
– Ну что ж, Дэйв, почему бы и нет. Думаю, свободный часик в наличии у меня есть. И, пожалуй, можно и на «ты».
Социальные закладки